В начале июня медленные и узкие норвежские дороги, перерезанные там и тут паромными переправами, еще свободны от неторопливых «домов на колесах», принадлежащих разнообразной европейской публике, и передвигаться по стране можно достаточно шустро. И вот в один из дней мы решили снять на ночлег hytte. Это слово (английсий эквивалент – cabin) обозначает деревянные постройки нескольких типов – от домишек размером с вагонное купе до шикарных коттеджей. «Обязательно попробуйте cabin», — советовал мне один знакомый бельгиец, узнав, что мы собираемся в Норвегию. А тут как раз подвернулся случай: мы опоздали на очередной паром у очередного фьорда, день клонился к вечеру – самое время отдохнуть. Оглянувшись по сторонам, мы обнаружили указатель, на котором было написано что-то вроде «аренда кабинок там». Проехав метров двести, обнаружили будку с той же надписью. Будка была пуста, но имелась записка с текстом «я вон в том домике на холме». На ближайшем холме действительно оказался дом и еще несколько хозяйственных построек. Забравшись наверх и подойдя к дому, я увидел открытые двери и постучал, но никто не откликнулся. Я призадумался. Будет ли уместно, как это принято в наших деревнях, крикнуть «есть кто дома?» А почему нет?

 

«Is anybody home?” Послышался чей-то ответ, но не из дома, а из сарая. Я пошел на голос и оказался в коровнике. Но и здесь, кроме собственно коров, я никого не увидел. Коровы, как в недавнем известном репортаже из Саратовской области, были счастливы и улыбались . Я вынужден был повторить свой вопрос, и тут, наконец, из одного из загонов мне навстречу вышел человек. Им оказался крепко сбитый щербатый старик. Встреть я его в России, принял бы за нашего. К счастью, он немного понимал по-английски и мне удалось объясниться. Покивав, старик проводил меня во двор и прокричал что-то на родном норвежском в сторону открытых дверей. Мне он кое-как объяснил, что сейчас его дочь вынесет ключи, а сам взял в руки щепку и, присев, принялся рисовать на земле схему проезда к дому, который открывался ключом, который сейчас должна была вынести его дочь. Судя по схеме, нам предстояло проехать километра три-четыре в сторону возвышавшихся в отдалении гор, преодолев всего одну развилку. Его дочь оказалась молодой приветливой девушкой. Она передала мне ключи и уже на беглом английском сообщила, что завтра утром заедет и заберет их. Они пожелали мне хорошего времяпровождения и вернулись к своим делам. Что-то здесь не так, подумал я. Они не спросили ни кто я, ни откуда. Не взглянули на документы, не попросили залог. Они не могли даже увидеть номер моей машины, поскольку я оставил ее внизу у дороги. Поразительно. Я пожал плечами, вернулся в машину и мы двинулись в указанном направлении. Только сейчас я сообразил, что забыл уточнить цену. Впрочем, насчет цены я особо не беспокоился, в ценах я примерно ориентировался и знал, что это не должно быть дорого.

По дороге нам попалось несколько домиков и одна «лишняя» развилка. Мы интуитивно вырулили куда надо и остановились в указанном месте – у подножия горы, рассеченной надвое водопадом. Сквозь деревья проглядывал приличных размеров деревянный дом, поодаль стоял еще один поменьше, и еще метрах в ста – третий, совсем крошечный. Мы свернули на грунтовую дорогу и остановились у первого. Не выключая мотора, я пошел проверять подходит ли ключ. Ключ подошел – «ура!», это был наш hytte. Заглушив мотор, мы бросились осматривать дом. Это был просторный коттедж с крышей, заросшей густым кустарником, с двумя спальнями, большим холлом, камином, террасой. С двух сторон нас окружали горы, где-то поблизости шумела река – и ни души вокруг, кроме изредка проезжающих в отдалении автомобилей. Белоснежное белье (мы, кстати, переживали, есть ли оно здесь), посуда, горячая вода из крана (тоже переживали).

 

Следующим утром мы позавтракали на террасе и стали гадать, когда же приедет фермерская дочка. Когда она, наконец, появилась, мы испытали что-то вроде сожаления. Если бы не ожидавшие нас в Алесунде друзья, ей богу, остались бы еще на сутки. Девушка выписала нам счет (кстати, она совершенно преобразилась этим утром, представ в образе офисного работника), — он оказался значительно ниже стоимости номера в недорогом отеле в Осло или аренды апартаментов в Бергене, — дала сдачи и попросила завезти ключ обратно на ферму. Вот, собственно, и вся история про норвежский сервис. Я мог бы привести еще несколько похожих. Его как бы и нет совсем. Но почему тогда мы с такой теплотой вспоминаем проведенные там дни? Почему нас снова тянет отправиться в эту страну? Кто-нибудь скажет?